Larry Gonsdale
Семь дней в
плане
Я смотрю на
часы. Только что комбинация чисел с 23-59 сменилась на 00-00. Наступило 21
апреля. Город пал. Москва у наших ног. На самом деле она пала предо Мной
давным-давно, просто именно в этот теплый апрельский вечер это все как-то
особенно чувствуется. День рождения Великого диктатора московское хулиганье
(Мы, то есть) отметило не совсем так, как предполагали СМИ. Свежую кровь из
немецких касок успешно заменил ганджубас из джойнтов, корчащихся в агонии нацменов – корчащиеся в
оргазме нимфетки.
Сквозь весну в
голове пробиваются обрывки фраз шагающего рядом Костика. Я подвинул Весну в
сторонку и прислушался к нему. Он озвучивает те
самые комбинации букв, что идут (очень быстро) в моей бушующей голове
бегущей строкой.
- Сейчас НАШ
город принадлежит только НАМ! Где белые воротнички!? Где лимита?! Где менты???(ну
это он утрирует. Они, увы, всюду)
- Да смотри
же! – продолжает он. – Я лишь зыркнул, а он уже делает ноги (действительно,
одинокой лемур перебежал на другую сторону узкой улочки. Когда же он опустил
глаза, то вовсе смешался с темнотой)! Мы сейчас можем все. И эта обезьяна, и та
блондинка, что цокает каблучками, все они в нашей власти!
Да, он
абсолютно прав. Мы можем сделать все. Может произойти так, что зубы этого самого,
ушедшего в тень, будут белеть на асфальте, контрастируя с чернотой их бывшего
хозяина. Может произойти так, что пафосная тетка побежит, ломая каблучки, по только
освободившейся от луж мостовой Малой Бронной, тщетно пытаясь скрыться от
гикающих зарядов: «Покажи фанатам сиськи!». Всякое может случиться, да и, чего
греха таить, случалось не раз. Но сегодняничеготакогонебудет. Атмосфера
наполнена позитивными вибрациями; в левом ухе пристроился наушник, из которого
раздается сладенькая музычка Урсулы; ганджа, что выдута пятнадцать минут назад,
убойная....
Я опять прислушиваюсь к вещающему без умолку
(видимо, его так приходнуло), Косте. «Остапа» уже несло и несло. Он пытался
что-то втереть о том, что Мы есть самые, что ни наесть, Saturday skinheads, затем объяснить о
том, кто они такие. За Меня ему все ответила
птица. Она насрала ему на башку.
Он никак не
может решить, как же отреагировать. Наконец его тормозящий компьютер
(зараженный канабиольным вирусом) находит оптимальную линию поведения. Он со
смехом валится на землю и начинает дрыгать ногами. Я ему вторю. Птица поставила
жирную и пахучую точку в конце первой недели весны.
За спиной
раздался свист Гусева (откуда Я знаю, что его?). Шедшие следом Громкий и Гусев
остались далеко позади (эко Нас с Костей вшторило!) и казались далекими
размытыми точками. Я сфокусировал зрение и «орлиным глазом» узрел, что Гром
диаложит с какими-то качественными
скейтершами модного вида. Откуда они взялись, с какой целью они посланы
проведением Мне уже неважно. Во Мне уже включился
режим «Мачо». Я кидаю Костику носовой платок (не являться же пред светлые очи
молоденьких скейтбордисток в компании обгаженного стоса), а ноги меня уже несут
навстречу качеству. И лишь этот «Мачо» знает, чем же закончится ночка.....
*************************************************************************
Календарная
весна наступила полтора месяца назад, но
НАСТОЯЩАЯ ВЕСНА случилась лишь сегодня. Часы телефона высветили 14 число
второго весеннего месяца и 3 часа после полудня. Будь, проклята эта Евразия!
Три месяца лета и девять – зимы. Но люблю Я ее, люблю! Как бы Аркан не
заливался соловьем про Сербию, а Спайкер про лондоны с парижами. Вторя Мне, из
плеера раздается Скальпель с его рефреном: «Но Мы любим этот город!»
Я вышел из
дверей банка. Банкноты с изображениями врагов нашей Родины приятно шуршат в
карманах. По-хорошему, Мне надо бы
доехать до офиса, но какое там! Работа не волк, а Я не зоофил. Да она, в
общем-то, выполнена, задолжностей нет. Остальные подождут! Ну а самое главное:
ВЕСНА! Мои руки сами собой уже набирают номер. Чей же, интересно? Варин? Точно! Варя - это подходящая компания. А в
подходящей компании можно... ВСЕ!
Так... Первая
попытка закончилась обломом: «Абонент нот эвэйлибал нау». Следом совершается
звонок Громкоговорителю. Тот сообщает, что сегодня он спортсмен, волейболист и
вообще, не против вечером выпить. Мы договариваемся созвониться позже. А Я делаю паузу и кушаю первую бутылочку
свеженького пивка. Кто же еще может быть свободен в солнечный, но рабочий день?
Точно! Прупис-старший. После набора заветных одиннадцати цифр раздаются длинные
гудки, а затем бодрый голос Дмитрия отвечает, что он через тридцать минут
должен оказаться на работе (бля!), но лишь с целью получить денег и попить
затем пивка (йо!). Мы бьем стрелу...
Оказывается Я
не один такой уебан. На падонской точке около метро «Бабушкинская», где должны оживленно
торговать cd-romами все успешно положили
на трудовую деятельность. Там уже собралось довольно-таки много мальчиков, а с
ними довольно-таки много пивчика. Все одинаково рады друг другу, пиву, а,
прежде всего, ВЕСНЕ. Сегодня всем до
фени, кто есть кони, кто есть мясо, сейчас хулиганство уступило место иным
приоритетам - вечным ценностям.
В приятной обстановке время летит незаметно.
Спустя лишь
пару часов (было выпито минимум два
ящика пива), Мы стоим на «Пушке», рядом с «Быдлом» в ожидании боевых подруг. К
Проне-старшему добавился его младший брат, а конская гоп-компания осталась на
далекой уже «Бабке». Да и пиво в руках заменила приятно пахнущая марихуана (не
в руках, конечно, а глубоко в нычках). Вот на горизонте появился Громкий (не
самая лучшая подруга, конечно, но тоже сойдет), двигающийся не очень уверенной
походкой, да еще с початым массандровским батлом (!). Да, видимо, он очень
удачно позанимался сегодня спортом... С противоположной же стороны стремительно
и неотвратимо приближалась Боксерша. Коллектив в сборе. Не хватает лишь
Грустной. Опаздывать на 30-40 минут – вообще-то Мое ноухау, но по сравнению с
этой юной нимфоманкой, Я отдыхаю. Действительно, проходит ровно срок минут с
часа Х и Грустная скрашивает наши не большие, но очень тесные ряды. Распахнув
еще шире свои и так большие глазки, она елейным голоском поинтересовалась,
почему же нет ликования и фанфар... Ах, как обожаю ее непосредственность (есть
у нее, правда, и иные достоинства).
Ганджубас
выдут, на лицах светится счастье, в плеере играют Kemuri. Громкий сообщает, что
он в полнейшее говно, и мы можем делать с ним все, что пожелаем. Я бы не
оставил без внимания такую заяву, будь он
иного полу, а так... Боксерша, судя по всему, не отстала от Громкого по степени
нетрезвости: раздался звонок ее мобильника (звонил Гусев), она ответила: «Мост,
Я тебе перезвоню позже, Мне сейчас так тяжко говорить»... Таким состоянием грех
не воспользоваться (эй, вы не о том подумали!). Я достаю из сумки дицк с
порнушкой, что взял поюзать на «Бабке» и вручаю его Боксерше со словами, что,
дескать, когда Ян мне его давал, он Меня предупредил, что в нем заключена некая
мистическая и стремная сила (ну помнишь
же фильм «Звонок»?) и смотреть его надо очччень аккуратно (одно название
«Анальное трио», чего стоит!), а лучше вообще не смотреть. Боксерша - дама очень впечатлительная, а уж в таком-то состоянии...
В общем, Мне очень долго (или Мне показалось?)
пришлось ее уговаривать просто взять его в руки. Как только она
взглянула на обложку дицка, снова раздался звонок ее телефона. Она с удивлением
подняла глаза:
- Мост, твой
же номер определился...
-???
-Вот посмотри
же, – она протянула Мне трубку. Действительно телефон определял: Most...
- Но Я же вот
он, рядом стою и отнюдь не звоню тебе!
- Думаешь,
стоит отвечать? – в голосе уже появились нотки сомнения, растерянности и
испуга, одновременно.
Она все-таки
справляется с внутренними терзаниями и отвечает на звонок (чей же?). Из трубки
раздается глухой голос: «Вам осталось семь дней»... Боксерша вскрикнула и
выронила дицк. Сидюк упал на мостовую, и
его коробка с треском разлетелась. Блядь, что-то Я перестарался...
*************************************************************************
Вся наша жизнь
– серия тяжких утренних пробуждений. Будильник зазвонил ровно в десять. Я дома?
Вот, оказывается, куда Я отправился... А что было вчера? Что-то было
(наверное?) – мысли никак не хотят выстраиваться в законченную цепочку. ЧЕМ ЖЕ
ВЧЕРА ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ??? Да, видимо,
одному Аллаху все лишь и ведомо... Ну и
хрен с ним! Пусть и остается со своим сокровенным знанием, а Я буду вставать.
Самое главное, что голова ясна и никаких отзвуков вчерашних событий в ней не присутствует. Вот оно, явное
преимущество каннабиола перед алкоголем.
Совершив
обычный утренний моцион (мастурбация, зарядка, душ, бритва, завтрак), Я
отправился на работу. Утро Меня встретило солнцем и весенней прохладой.
Веселого пения гудка не присутствовало, зато в плеере весело пел Ману Чао – так
что, в отличие от мистической Кудрявой, Я был чрезвычайно рад окружающей
действительности.
В
сопровождении приятной погоды, так же приятно прошел и рабочий день.
Вернувшись,
домой, Я сразу же созвонился со старшим Проней и поинтересовался, как
поживает планец, который остался у него
(самого главного Я никогда не забуду). Мы договорились пересечься через N-е количество времени на
нашем обычном месте встреч, и Я начал собираться. Тут Меня осенила мысль, что
во Мне проснулся мамонт... И Я совершаю звонок Манюне – очень удобно, что она
арбайтен недалеко от Моего жилища:
- Слушаю Вас,
- раздается ее деловой голос (а какой же еще должен быть голос у office-women?)
- У Вас
продается славянский шкаф? (всегда Меня интересовало, как же он выглядит)
- ?
- Каким
образом Вы решаете свои сексуальные проблемы?
- ???
- Это Вас
беспокоит некий господин Мостовой. Он
готов уладить ВСЕ Ваши проблемы.
С ней Я тоже
договариваюсь и... Опаздываю на 15 минут (Я всегда остаюсь верным себе и чту
традиции).
Встретившись с
Пруписом, Мы сразу же отправились на поиски дворика. Правильнее будет сказать
пошли в один из двориков (как же Мне не знать заветные закутки у себя на
местности) с целью уничтожить запас ганджы. Проня явно переусердствовал, забив
два косых. Уже после выдувания первого, Маня предложила пойти куда-нибудь
посидеть, ибо стоять что-то очень тяжелооо. ОК.
Мы, как идиоты (читай, накуренные идиоты), полчаса потратили на поиски
подходящего седалища (это в ареале-то своего проживания!) и нихера не нашли...
В головах (в Моей, во всяком случае) ясности не прибавилось ни на йоту, но, справившись
с нойзом в башке, Я предложил отправиться в центра. Прупис отказался,
сославшись на то, что ему завтра на работу (а кому не на работу? Здесь нету
тунеядцев) и предложил поделить остатки плана, ввиду того, что Мы с ним завтра
не увидимся (как же, оказывается, он ошибался в тот момент).
Мы отправились
покорять центр города на пару с Манюней. Честно говоря, именно такие расклады
наиболее импонировали Мне (ну нахер не нужен был Мне Проня в тот миг). Решено было начать путешествие с Пятницкой
улицы (эта, бля, Пятницкая... Улица кабаков и хулиганства, музыки и ганжды,
ментов и минетов), что оказалось не самым правильным решением (правильные
решения, правда, не были Моей стезей на тот момент). Неправильным потому, что
Пятницкая – то место, где всегда можно встретить знакомых. А Я уже отметил, что
знакомые Мне сейчас ну на болт не упали...
Точняк! Не
успели Мы выплыть из метро, как наткнулись на Банкира со своей благоверной...
Пришлось в их обществе тащиться до «Репы». Банкир приобрел безалкогольного пива
(на хуй ему сдался этот пост? Он и не религиозен вовсе), а Я – минералки и
чипсов («Что, Мост, опять наркотиков употрибил?!»). Банкир всю дорогу Мне что-то втирал, но что
бы он ни пытался донести, все пролетало мимо. МНЕ СЕЙЧАС ПОХУЮВСЕ!!! Чтоб не мучаться далее, Я вставил в ухи
наушники, раздалась релаксирующая музычка Morcheeba. Посмотрел на Машу, та, как была в состоянии
ганджа-ступора, так из него и не вышла (по-моему, и не собиралась выходить)...
Все ж Мы
отчислились от Банкира и его пассии (Я,
сославшись на головную боль, сказал, что отправляюсь домой) и углубились в
тихие дворики «Кузни». Обожаю Замоскворечье; часами могу здесь бродить; и нет
ничего приятнее, чем, не спеша, молча идти куда-то укуренным в обществе хорошенькой девушки. Мы,
так вот, молча, дошли до «Повеляги» и Я решил, что пора бы и честь знать,
завтра, действительно же, на работу. За
сим, Мы спустились в метро и отправились ко Мне домой... Занавес.
*************************************************************************
- Мооост, ты –
это что-то с чем-то!!! - только и простонала она...
- Да! Я такой!
Я всегда на высоте, Ириша (ну или почти всегда).
СТОП. Какая к
ебеням Ириша?!
Раздается
телефонный звонок, а Я просыпаюсь. Итак, это был лишь сон... А она до сих пор
снится. Эх, мля!
Телефон же все
трезвонит. Я только теперь гляжу на часы. Семь утра, еб! Какой такой Кю может
звонить в столь ранний час?!
- Мост! Это Проня. Помнишь прошлое воскресение?!
Подтверди, что Мы с Тобой в половине одиннадцатого уехали с Громким
встречаться.
- Ну... ЭЭЭ... А в чем собственно?
- Мостяра! Ты
можешь быть у Меня через час?! – не останавливаясь, продолжает Артем.
- Стоп, стоп,
стоп! Попредерджи вожжи, чувак! Я же только восстал из сна, подобно Носферату,
а Ты с такими темами. Так что давай-ка по порядку.
- Ну, короче, Ты же в курсе всех раскладов с
соседями?!
- Ну...
- Сейчас ко
Мне вломились менты. В суд тащат. Так что требуется от тебя свидетелем
побыть...
Ага. Проклятые
лабусы, вместо того, чтобы разруливать темы с соседями, да участковым, пили,
курили и сексились. А теперь думают
решить все в один момент.
Ну а Я что?
Конечно, подъеду в суд. Боюсь, только толку от Меня там мало будет. Теперь от
Меня требуется очень быстро проснуться, собраться, спровадить Машу на работу
(«Ну извини, что арбайтен тебе только через два часа. Я сейчас буду исполнять
роль Бэтмэна, спасающего семейство Пруписов). Да! Еще утренний моцион же. Но
урежем его: к черту зарядку, к черту бритье, к черту мас... Неет, не к черту
(«Через сколько, говоришь Тебе на работу?»).
Да, хуевенький
из Меня Бэтмэн... Все вышло, как Я и
предполагал. Судья, «поправившийся» с утреца, взглянул на материалы дела, вынес
вердикт: «Все ясно. Уголовного дела возбуждать нет оснований... Так что, по
пятнадцать суток. Каждому. И радуйтесь, что не по два года! А теперь все в
сад!»
Мама братиков,
конечно, разохалась, а толку-то... Я объяснил ей вкратце, что дела по
административному производству рассматриваются до суда ментами на местах, что,
скажем, участковый в рапорте накалякает, такой судья и вынесет приговор. За сим
требуется подрывать всех мусорских знакомых, напрягать соседей и пересматривать
дело в кассационном порядке. Но вообще-то, лучше было бы все решить раньше
более простыми (и менее накладными) способами.
Задним числом
Я припомнил, что Дмитрий предложил додуть остатки плана в честь их с братом
торжественного освобождения в зале суда. М-да... Отметили... Кстати, будет
очень прикольно, если ганджубас найдут у них при обыске...
После суда Я
отправился на работу (бля! Никогда не появлялся в конторе столь рано!). Но! Раньше сядешь – раньше выйдешь! А ежели
работа в кайф, да и пиво холодное, то зачем идти домой?
Но тут
позвонил Громкоговоритель и задал искрометный вопрос:
- Есть чего-нибудь?
- Есть.
- Ну и у Меня
есть. Значит, приходи сегодня вечером на сеновал. В смысле, давай
договариваться что ли?
Мне тут
вспомнился случай: встречаем Мы как-то знакомых коней в «Репе». Те Нам: «Есть чего-нибудь?»
Мы: «Не-а...» Кони: «Ну, ТОГДА и у Нас НИЧЕГО НЕТ!»
В общем,
сконнектились Мы с Громким. Совершили дела. Дунули. Дальше Мегафон сообщил, что
он не готов спускаться в метро, что опасается клаустрофобии и вообще,
предпочитает пешие маршруты. Учитывая, что Мы находились в такой перди, как
Дегунино... Итак, маршрут наш выглядел так: от Дегунино на собаке до «Совка»,
далее Мы перелезали через какие-то железнодорожные пути, перебегали через
товарный состав на ходу (впадлу было ждать, когда пройдет), оказались на
Бутырке, затем переместились на Миусскую площадь, в результате оказались на
«Маяке». Там Нас уже ждал Аркан, только-только вернувшийся из Бундеса. Первыми
же его словами после «Здравствуйте», стали облаченные в словесную форму мысли о
том, что неплохо бы, дескать, было найти сейчас какое-нибудь уединенное
местечко, чтобы заняться там своими «неонацистскими» делами (покурить, в
смысле)...
Люблю Я Москву
(Я это уже говорил?). Конечно, в том же центре Питера много больше скрытых
уединенных местечек, где можно «сделать все красиво», но и в Первопрестольной
можно найти кое-чего. Мы, повторюсь, находились в районе «Маяка». Значит в
сторону «Патриков» определен Нам путь. Сам пруд Нам ни к чему, да и перерыто
там все (Великий строитель Кац решил отгрохать себе очередной памятник. В этот
раз в виде Примуса), а вот пересекает «Патрики» Ермолаевский переулок. «Значит
нам туда дорога, значит нам туда дорога!» В этом переулке дислоцируется
заброшенный детский садик, окруженный со всех сторон лесонасажденими и забором (с отверстиями, правда). Территория
детсада, несмотря на его заброшенность, весьма обжита: всюду кострища, стены
исписаны граффитосами самого разнообразного содержания, бомжи понатаскали
раскладушек и матрацев... В общем, тут Нас никто не найдет (Вы понимаете, о чем
Я).
Бля!!! Почему
всегда надо прятаться?! Я (Ты, он - выбирайте сами) могу избить прохожего до
полусмерти и легко отмазаться, используя на свой ляд знания наших дырявых
законов (УПК, в частности), недалекость сотрудников органов, вечно несознательное поведение
граждан-свидетелей и т.п. НО! Если меня задержали с боксом на кармане, то
щипец-щи. Я преступник, причем совершивший деяние, отнесенное к разряду особо
опасных. Доказывать ничего не надо –
доказуха на лицо. Менты этим и пользуются. Зачем мучится, раскрывать висяки, когда
много проще поймать какого-нибудь панка с наркотой на кармане. Если у
последнего есть определенные финансовые возможности, то можно поднять бабок
(зарплата же маленькая!), а если с деньгами беда, то срубить палку и отчитаться
по раскрываемости особо тяжких преступлений. И, самое обидное, что ни Я, никто
вообще НИЧЕГО не могу сделать, чтобы изменить положение вещей. Посему
приходиться искать заброшенные детсады и прочие засранные дыры.
- Господа! А
тут же камеры всюду, - Нарушает тишину Аркан.
- Где?! – Я
озираюсь вокруг. – Раньше тут не было никаких камер.
Действительно,
на свежеотремонтированной стене соседнего с детсадом офисного здания
примостились аж две камеры слежениязападонками. Причем, одна из них нагло пялится
прямо на Нас... Теперь все смотрят на Громкого. Он самый главный
перестраховщик. Мы ждем его окончательного вердикта.
- Камера? –
переспрашивает он. – ДА И ХУЙ С НЕЙ!
Откушав
ганждубасу, Мы втроем отправились на прогулку. Некоторое время шли молча, затем
у всех одновременно возникло одно и та же потребность, которая возникает всегда
вскоре после употребления марихуаны – покушать. За сим Мы свернули на Герцена,
или как бишь ее, Большую Никитскую, пересекли Садовое и подобрались вплотную к
метро Баррикадная. Конечной целью было заведение с названием «У Швейка». Уж
очень замечательную там пиццу подают...
Наполнив
желудки до отказу («С появлением ганджы, вкусная еда сразу же превращается в
тривиальный заточ»), Мы снова ощутили себя неповоротливыми обывателями; у Нас
сразу же появилось желание кинуть куда-нибудь задницы, что с радостью и было
исполнено.
После Аркан
начал делиться подробностями своей поездки на родину национал-социализма. Целью
его командировки было посещение концерта Мерлина Мэнсона и последующее интервью
с ним же, которое большой кровью было
промучено редакцией («Как минимум трое попросили Меня узнать подробности
удаления Мэнсоном четырех ребер для удобства аутофеляции»). Итог: Аркан такой
же уебан и распиздяй, как и все Мы; ни одну из поставленных задач он не выполнил. Зато вдоволь наобщался с корешами, попил немецкого
пивка и подул ганжды с немецко-сербскими девушками, посмотрел
достопримечательности... На сам же концерт Мерлина он не попал по причине своей
удаленности от города Берлина (именно в этом городе должен был пройти концерт)
на расстояние 500 км: именно в этот момент Аркан находился за решеткой в городе
Франкфурте. Оказался он там, после стычки с местными нацистами (гы-гы-гы!). Эти
пьяные представители обыдлевших бюргеров доебались до Аркана и его товарищей,
общавшихся в одном из франкфуртских кабаков на сербском: «Понаехали, мол,
иммигранты, жития никакого от Вас (абсолютно правы, в общем-то)». Перепалка
быстро переросла в потасовку. В общем, все, как у Нас; единственное отличие то,
что полисы оказались на месте в считанные секунды, разняли, проверили
документарии, а так как Аркан оказался единственным иностранцем...
- Вернувшись
на Родину, Я, разумеется, получил пропиздон в редакции. В командировки за бугор
Меня, судя по всему, посылать в ближайшее время не будут... – так закончил он
повествование о своих злоключениях...
*************************************************************************
Утро надо
готовить еще с вечера. Вот вчера вернулся домой трезвым, допечатал, наконец,
статейку одну, раненько лег спать... И проснулся очень даже живеньким. Красота!
Проснувшись
здоровым не в облом совершить гимнастические упражнения, позавтракать, да и
работу, на которую треба отправиться, никак не назовешь уже «РАБотой».
На улице солнце,
на лице счастье, в ушах братья-славяне Orlik, поют о том, что у «Скинхэди бомбер зеленэй, а Доктор
Мартэнс – тяжки боты». Уже пять минут, как Я должен встретиться с Громким (да!
Я такой!).
Снова Ордынка (ладно уж, не Пятницкая). Почему ноги
сами несут сюда? Наверное, потому что
Замоскворечье - самое европеизированное
местечко в этом азиато-американском
городе? Именно между «большим триумвиратом»
(Якиманка, Ордынка, Полянка) дислоцируются самые привлекательные переулочки и
дворики, где на тебя таращатся домики
обалденной западноевропейской архитектуры.
АУ!!! Я же
(вроде бы?) вслух разговариваю. Вопросы, там задаю... Не дают ответа. Эти
падонки (Громкий и Гусев) надулись так, что не могут произнести и слова.
- Ну, скажите же хоть слово! Гады!! – настаиваю
Я – куда, скажите Мне, пожалуйста, Мы
все-таки направляемся???
- А??? – было Мне ответом (Это Громкоговоритель)...
Гусев же высказался более определенно:
- Мы идем в «Репу».
- Точно. В
Нашем нынешнем состоянии неплохо было бы
попялиться на шемякинский «Памятник
порокам», похихикать над парадными скульптурными изображениями Кудрявого («Алкоголизм»),
Бодрея («Садизм») и Аркана («Наркомания»), - поддерживаю его Я.
- Ага. А еще там поссать можно, - испортил
песню Гусев.
Посетив парк
им. Репина, Мы дружно совершаем все свои
задумки:
в стотысячный
раз разглядываем скульптурную группу, что обошлась городской казне в несколько
миллионов североамериканских рублей (хорошо, хоть, их заработал Шемякин, а не
Неизвестный, а, в прочем, львиная доля бабок все равно Кацу досталась);
справляем
естественные надобности в арке, где многие годы тому назад оставлен тег «Поэт»,
а так же накалякано ненашенское слово «Стрейт эйдж», причем с ошибками (все тем
же Поэтом);
покупаем пиво,
посетив магазинчик на Ордынке, модно
называемый «Супермаркет», но имеющий площадь не более 10 м2.
С пивом в
руках, Наша тройка неуверенными походками доковыляла до «Подлянки», где нам
предстояло расстаться (чтобы завтречко встретиться вновь).
- Куда ты
сейчас думаешь отправиться? - Громкий,
само собой, интересуется не у Меня, ибо, куда Я двигаюсь, вполне известно. Он
вопрошает Гусева. - Давай прогуляемся до
«Серпуховки», а то Я не готов спускаться в метро (кто бы мог подумать?
Гы-гы-гы).
Итак, Я уже
еду в метро. Глаза закрыты. В ушах поют свои душевные песни Accused. Их брутальное творчество не совсем совместимо с
Моим состоянием, но вскоре Мне предстоит размахивать барабанными палочками на
репетиции, а за сим требуется развеяться...
Развеялся.
*************************************************************************
Пятница!
Пятница –
маленькая суббота. Делу - время, потехе – все остальное время. А так как
рабочий день короток...
Я спускаюсь в
вестибюль станции метро «Савеловская». Настроение бодрое, музыка - веселая (Direktori вещают, что и
скинхеды сканкуют не хуже других). Сегодня у Меня легкий шопинг. Только что Я
посетил компутерный рынок (приобрел болванок и прочего стаффа для звукозаписи),
а до этого магазин «Аккорд» (там прикупил заглушку для малого барабана, которую
сломал вчера на репетиции). А после шопинга обычный российский обыватель что
предпринимает? Прааально. Обмыв. А Я, хоть и не являюсь ни обычным, ни
обывателем, но российским чувствую себя на все сто и традиции, как уже говорил,
чту. За сим Я совершаю обычную процедуру: достаю из кармана телефон, совершаю
звонок...
- Мы сейчас на
Арбате в «Москвичке», Костя выбирает себе ветровку, - отвечает Мне Гусев.
Значит банда уже в сборе... Они так же совершают ценные покупки. Значит, вскоре
и им потребуется вспрыскивание...
- Так за чем
же дело стало?! – ору Я в трубку. – Ждите, сейчас же буду тут, то есть там. Короче, ждите! Через
пятнадцать минут буду.
И так, как уже
говорил, Я спускаюсь. Нет сбегаю (довольно таки энергично, расталкивая
прохожих) в вестибюль «Совка». Но тут карман начинает вибрировать. Кому-то
чего-то от Меня надо...
-Мостовой? –
раздается на том конце провода (или как бишь, там его?).
- Ну, если Вы
звоните именно ему, то кто же еще должен ответить на звонок?
Но, видимо,
Акционер – а это именно он (его угрюмый, но вместе с тем, вежливый голос ни с
кем не перепутаешь) - не расположен выслушивать Мой петросяновский юмор:
- Ты не забыл,
что Мы сегодня должны пресечься, чтобы обсудить ряд вопросов? – продолжает он.
- !!!! (блядь,
а Я совсем забыл!)
- Через 20
минут. На Нашем месте. Две восьмерки!
Если бы это
был городской телефон, раздались бы короткие гудки, а так телефон молчит. Молчу
и Я... Как же Я мог забыть, что на сегодня назначена встреча с мальчиками. В
программе саммита обсуждение возможных концертов, акций «прямого действия» на
тех или и иных направлениях (ну, не мало ли возможных оппонентов у простых
пареньков с окраин?) и прочих насущных проблем.
Все также
очень энергично работая локтями (эти, бля, вокзальные станции!), Я спускаюсь,
нет сбегаю. А, в прочем, влетаю в вестибюль станции метро «Савеловская». Моя
цель – станция «Боровицкая». Очень хорошо. На месте Я вполне смогу оказаться через указанное
Акционером время. Ну, может быть, чуточку опоздаю. А, в прочем, приходить во
время – моветон.
Как Я и
планировал, опоздал ровно на пять минут.
Никто из мальчиков не заметил Моего распиздяйства: то, что Я благополучно забыл
о встрече, Я умолчал, а к опозданиям все и так привычны. Наша «встреча в верхах» прошла в теплой и
дружественной атмосфере. Были выслушаны ряд докладов, прошли прения, а
затем приняты и подписаны резолюции.
На все про
все, было потрачено не более двадцати минут. Так что, выйдя из заведения в
районе одного из арбатских переулков, Я
снова набираю номер Гусева:
- Вы где
сейчас?
- Мы уже в
«Лонсдейле».
- Куда дальше
путь держите?
- А ты где?
- Иду по
Арбату.
- Давай у «Макдака».
- ОК.
Через десять
минут Я уже шел рядом с друзьями. Костя возмущенно рассказывал, что в
«Москвичке» нет Troublemakera,
одна только Lambretta
за неебательские бабки; Гусев вещал о том, что ему требуются солнечные очки,
чтобы совсем уж круто выглядеть; Громкий
громкоговорил о своем состоянии
(мол, прет его мощна) и хорошо было бы где-нибудь поместить свой зад...
Очки, после
долгих примерок, приценок были выбраны (теперь Гусев стал совсем крут);
Громкий, как и обещал, войдя в магазин, практически упал на банкетку; Костя
продолжал возмущаться ценами, буржуями и отсутствием травы на кармане.
- Опа! Мост! А
Ты что здесь делаешь? – на горизонте обозначился Селтик. – Видишь кого?
- Здесь делаю?
Как что? За кефиром пришел. Вижу кого-нибудь? Всех. Очень хорошее зрение у
Меня. А Ты, что здесь? Тоже решил прибрахлиться, научиться танцевать и стать
самым крутым?
- Да так...
Зашел просто поглазеть...
И упорхнул,
как и не было его... Да и хрен с ним.
- А это, что
за фрухт подходил, такой?!
- Да так...
Фулюган один. Зилон. Мажорчик, в общем
- То, что
мажорчик, Я и так понял, - Заверил Меня Костян. - До сих пор парфюмом воняет. Вот какого хера
такие.......... И поплыли муды до глубокой воды. Костя снова завел песню про
мажоров, буржуев, модников, что им не место среди НАСТОЯЩИХ хулс, а ему,
работяге, не завозят Troublemaker
в «Москвичку».
- Ага. Смерть
буржуям! Да здравствуют гегемоны! – добавляю Я:
Утро встает
над Москвою рекой,
Бодро шагает
народ на субботник
Костя рабочих
ведет за собой,
Он гегемон, не
какой-то, там, модник!
Он, бля, не
душится всякой «Кензой»
И не хулиган,
а вполне мирный гопник.
- От
самого-то, небось, отнюдь не дизельным топливом попахивает, - говорю. – Нехер
рабочий класс защищать! Еще кумачовый бандан повяжи и нацепи красные казаки.
Тогда будет полный порядок. И никакого Траблмэйкера не надо.
- Пора
задумываться об иных приоритетах! – продолжаю Я. – Грядущим-то полюбас Мы
владеть будем, потому, как Гусев очки уже замутил. Давно пора переходить из
магазинов одежных в магазины молодежные, в смысле, ликероводочные.
Вот, как
легко, найти консенсус двум умным (очень) людям!
Продуктовый
павильончик, что расположился не вдалеке от станции метро «Смоленская», остался
уже позади. Остался позади и спор о том, что же лучше приобрести. Я, как
Никулин в «Бриллиантовой руке», тупо твердил, что хорошо бы пива, Громкий
говорил, что и водка проканает, Гусев же настаивал на мазуте (это у них, в
армии, так портвенюга с колой назывались). Рассудил же всех Костя. Он предложил
коньяка (почти что водка) с колой (без портвейна, правда).
Первой Нашей
остановкой был Большой Каменный Я (Мост, в смысле). Мы, с начала справили нужду
в Москва-реку. Если нет возможности помыть сапоги (сапог нет) в Индийском
океане, то хоть так, как гораздый на свои выдумки, Ржевский поступил бы («Что? Нет
шампанского, чтобы купать коней?! Ну, давайте, хотя бы кота пивом обольем...»).
Затем был совершен привал с целью потребления коньяка имени одноглазого
победителя лягушатников.
Следующей Нашей остановкой стала незабвенная «Репа» (а
куда ж еще?). Там датые пилигримы встретили группу неонацистских мальчиков.
Остановились. Поручкались за запястья. Предложили испить напитка. Те вежливо
отказались, сославшись на то, что назад в «Репу» они не хотят (а кто, в прочем,
в репу-то хочет?), что в «Юден» им определен гневным Перуном путь.
Мы не очень
огорчились сему факту и продолжили возлияния. И КАК ПРОДОЛЖИЛИ!!! Когда
опустели емкости, Константин сообщил, что он «давно не дралась и на кулаках аж
плесень завелась». Было предложено (громко) избить, мирно сидящих на скамейке
рядом, сотрудников милиции («А хули, они вылупились на то, как Мы пьем?!»).
Пришлось звонить поставщику ганджубаса (барыге, проще говоря) – только этим Мы
смогли урезонить, не на шутку разбушевавшегося Костю.
Итак,
позвонили барыге, договорились; позвонили Глазу (кто-то Нас, ведь должен туда
доставить – не на своих же двоих в ту пердь добираться?), договорились... И с
чувством выполненного долга (конечно! Спасли ментов от неминучей гибели)
отправились в направлении «Подлянки». У метры, Мы еще подзатарились вино-водочными
изделиями и хотели, уже было, войти внутрь. Но тут как тут, запиликал телефон Грома. Звонила Катя с «Бабки». Суть ее сообщения
сводилась к тому, что у одной из тусы Сестер сегодня состоялся бездник, по этой
причине у нее (у Кати) дома состоится праздничный банкет, а он (Громкий)
является приглашенным. Было так же уточнено, что Я с Гусевым являемся на данном
мероприятии персонами нон грата (о Косте, даже, и речи не шло).
- Обидны Мне
речи Ваши, - сказал Я голосом Шарикова.
А то, что
высказал Гусев, Я даже и не берусь писать...
С целью
выплеснуть всю накопившуюся обиду, Мы отправились в ближайшую подворотню (а их
в районе Большой Полянки, ох, как много!). И именно там, в подворотне, на
помойке Мы и нашли Героиню этого вечера.
- А давайте ее
подарим Елене на бездник! – предложил Громкий, складывая РАСКЛАДУШКУ (да!
Героиней вечера стала тривиальная раскладушка!).
Его
предложение, разумеется, сразу же нашло отклик в наших сердцах.
Мы, снова
повторяем попытку, войти в метро. На этот раз нас сопровождает РАСКЛАДУШКА.
Милиционер, появившийся из мусорского гнезда, хотел, было попросить документы у
сильнопокачивающегося и громкоговорящего Громофона. Но, когда увидел картину в
полном объеме, решил воздержаться от задуманной процедуры.
- От пьяных
парней с раскладушкой ожидать можно всякого, но, наверняка, - ничего хорошего, - резюмировал Громкий.
Окончательно
спустившись в метру, Мы осознали, что надо пользоваться случаем (нетрезвостью и
РАСКЛАДУШКОЙ). Мы быстренько скинулись на камень-ножницы. Фортуна улыбнулась
жопой Громкому, и ему пришлось совершить ЭТО.
Ну почему у
Нас нет с собой ни фотика, ни видеокамеры?! Хорошо, что у Нас есть Я -
летописец. Итак, диспозицьон таков:
Останавливается
поезд. Конечно, сейчас не час пик, но народ сидит везде, а, местами и стоит.
Короче, вагоны отнюдь не полупустые, а, даже, и полуполные. Гром с РАСКЛАДУШКОЙ
заходит в вагон... Далее, он, с максимально непринужденным видом, раскладывает
в проходе РАСКЛАДУШКУ, ложиться на нее,
закидывает ногу на ногу, открывает газету и, попивая винцо, начинает
читать...........................
Описывать
реакцию обывателя нет резона. Кто не был – не знает, кто был, не забудет!
Спустя какие-то
две остановки, народ, даже, прекратил
удивляться (российский народ вообще ассимилируется очень быстро). Конечно,
новоприбывшие удивлялись несколько...
Громкий же
настолько вжился в роль, что спустя две-три остановки храпел, накрывшись той
самой газетой. Так как все места в вагоне были заняты, и кинуть зад было некуда,
Костя не растерялся и поместил ягодицы на РАСКЛАДУШКУ, потеснив Грома. А затем,
и вовсе, отнял у того газету и принялся,
остервенело читать, дополнив свежими мазками и без того красочную
картину.
Теперь,
обыватель, входивший на очередных станциях в вагон, спешил покинуть его
побыстрее.
Я же вскорости
потерял интерес к происходящему, уткнулся в Mein kampf. Шутка. Я принялся штудировать какую-то иную книжицу.
По-моему, какую-то фантастику.
Фоном же ко всему Мне служили Transplants. Ничего лучшего,
для абстрагирования от окружающей действительности, придумать было нельзя.
Но, как
всегда, пытайся-не пытайся, спрятаться от действительности, она тебе напомнит о
своем существовании. Действительность - баба стервозная и вздорная, она не
любит, когда ее оскорбляют, но более того, она ненавидит, когда ее
игнорируют... Вот и сейчас, приходиться книжецу запихивать в карман, потому,
как до Громкого с РАСКЛАДУШКОЙ доебались какие-то два, с позволения сказать,
человека.
- Какие
проблемы, парни, - сразу же берет быка за рога Костян, вклиниваясь между двумя типами полупокерского вида.
- Мы, по-моему,
не с Тобой разговариваем! – надменно сообщает Костяну, пухлый (очень,- больше
центнера) юноша лет тридцати, семитской внешности.
Судя по всему,
патологическое желание Константина поцеловать сегодня кого-нибудь в десны,
имеет реальный шанс исполниться.
- А теперь Вы со Мной разговариваете, - заверил его Константин.
Я же,
поравнявшись со вторым оппонентом (он трезвее и выглядит вменяемей), обращаюсь
к нему:
- Слушай,
приятель, уйми своего товарища, по-хорошему прошу. Нас четверо, Вас двое. У Вас
никаких шансов, - Я всегда (ну, или почти всегда) позволяю противнику сделать
ход назад. Молчит проклятый... Нет? Ну, на нет и суда нет, и туда нет. Хотя,
почему же? «Туда», как раз таки, скоро, очень даже, будет.
Затем, как
обычно, со стороны этих двух пидоров посыпались угрозы, оскорбления и прочая
соответствующая мандула. Я помалкиваю, увлеченно разглядывая ногти -
размахивание пальцами и быкование вообще не Моя стезя. Костя тоже не расположен
окунаться в эту глупую перебранку. Он просто предложил юношам выйти из-под
земли наверх и уточнить пару вопросов по поводу их взглядов на жизнь. В ответ
на его предложение собеседник в очках, поправил эти самые очки и ответил
какой-то непонятной тирадой, в которой затрагивались сам Костя, все его
родственники, а так же родственники, молчавшего до сей поры Гусева
(сатисфакцию, что характерно, дать он Нам согласился, что, впрочем, подчеркнуло
его недалекость)...
Но уже
поздняк... Слово не воробей. С криком:
- Никто не
смеет оскорблять Моих родителей! – Гусев попытался дотянуться до обидчика.
А оппоненты, все-таки,
не такие уж дураки. Они решили пойти на обострение конфликта, чтобы привлечь
внимание масс и не ударить, таким образом, в грязь лицом (в прямом и переносном
смысле, ибо в метро иногда убираются).
Ну, как
знаете, парни...
Костя еще
надеется разрулить все вне метрополитена, сделав все красиво:
- Игорь,
подожди, сейчас выйдем на улицу и... –
сквозь зубы шипит Гусеву, с
упрямостью Александра Матросова, прорывающемуся к очкарику
- Убери своих
уродов, - заявляет очкастый дизайнер (продюсер?) Константину. Видимо, он уже с ним разговаривает, гы-гы-гы.
Амба, уважаемые
господа. Ваше время истекло. Нас Глаз ждет. А Я, хоть и бывает, что опаздываю,
но сейчас ни на минуту не согласен продлевать
этот тупой брифинг. Я не с рычага, а так, с легонца, чтобы обозначить удар и, таким
образом, дать сигнал к атаке, заряжаю очкарику, непосредственно в очки.
- Эй! Ты это
серьезно?! – задает он вопрос дня,
нагибаясь за упавшими очками.
- Серьезнее не
бывает!
- Вам ВСЕМ
пиздец! – тычет он в каждого из Нас пальцем.
- Этот урод,
совсем не пацан (это про Меня), - орет он Косте. Очкарик абсолютно забыл о том,
что разговаривает совсем не с ним.
А Костик же,
все еще надеется на аккуратный исход конфликта (в смысле, долгое и неряшливое
избиение обидчиков под ярким лунным светом). Ну неужели он не понимает, что
никуда эти продюсеры (дизайнеры?) не
пойдут с Нами?! Что поздно уже что-то после первого удара менять?
- А кто Тебе
сказал, что Я - пацан? Можешь вполне считать Меня педерастом, - с этими словами
Я заряжаю, на этот раз, с рычага.
Мой левый хук быстренько нашел жертву. Я зарядил аккурат в челюсть Гусеву...
Он тоже
сообразил, что драчинг уже начался, прыгнул первым и тем самым прикрыл своим телом
вражину...
Далее все
пошло, как надо. Наш файтинг длился не более полуминуты. Мой с Костей оппонент
(Нам достался дизайнер), уже после двух ударов лежал крестом на мраморных
плитках метрополитена. Мы, конечно, парни сильные, но очень сомневаюсь, что
пара Наших ударов может реально вырубить
столь громоздкого борова, как этот дизайнер (или все-таки продюсер?). Значит,
он притворяется. Стоило спрашивается выливать на Нас такой ушат понтов, ради
столь позорного фиаско? Костя сделал еще несколько контрольных с ноги, по расположившемуся
на полу телу, ну и Я там помог...
Обернувшись
посмотреть, как там дела у Гусева с Громким, Я понял, что у них обстоит все несколько хуже. Так, кстати, всегда и бывает
- тот, кто много меньше из себя строит
Аттилу, на поверку оказывается более достойным соперником. Но что-то Я
отвлекся.
Итак, продюсер
(дизайнер?) № 2, уже оказавшийся на полу, вцепился мертвой хваткой в Гусева. А
что? Лучший выход. Респект Вам, господин продюсер (дизайнер) – войдя с
оппонентом в клинч, он избавил себя от беспорядочных ударов ногами со стороны остальных
участников действа. Но он не учел лишь одного, что беспорядочно сучить ногами,
никто и не собирается. «Достаточно одной таблэтки». Я (или Громкий?) аккуратненько
стукнул дизайнера (продюсера) №2 с пыра под нос, и тот скорехонько отпустил
Гусева из своих цепких объятий. Гусев,
весь испачканный в крови (чужой), выкарабкавшись из-под обмякшего тела
противника, принялся, остервенело окучивать ногами (это самое тело).
Если б Я не
оттащил Игорька от поверженного противника, то он бы, видимо, исполнял свои
ритуальные танцы (на голове последнего) еще очччень долго.
После удачно
выполненной работы, главное - вовремя смыться. Это Нам и предстояло сделать. В
таких вопросах Я – профессор. Но Громофон, как оказалось, -наоборот. Он сделал
все, чтобы нас задержали. На съебки, Мы в итоге, потратили втрое больше
времени, чем на сам драчинг. Для начала, он рванул в направлении самого
дальнего выхода («Нас там Глаз ждет!»), затем, остановившись, решил
определиться, куда же делся, давно уже ретировавшийся Костик («Нельзя же его бросать»).
Итог ясен.
Сотрудники
Славного Управления Внутренних дел, не смотря на то, что оказываются на месте
происшествия всегда с опозданием (из Меня бы хороший мент получился), успешно
догнали Громкого. Гром не успел, даже, достать свою лейтенантскую ксиву, как
получил качественный хук в печень (мент, как знал, слабое место Громкого). А
Нам, уже выбежавшим на улицу, пришлось возвращаться назад, чтобы встать между
представителем внутренних органов (дерьмом, читай) и скорчившимся на полу
Громким, дабы огородить последнего от
дальнейших побоев.
Мы, уже как
десять минут, сидим в линейном отделе. Мы – это Я, Громкий и Гусев – с одной
стороны, и Наши «красивые»
оппоненты – с другой. Когда в отделе
появились Громкий с РАСКЛАДУШКОЙ, это событие произвело небольшой фурор среди
сотрудников («Уже с вещами?»).
-Что Вы
делаете здесь, парни, Вы же живете совсем в другом районе? – начал допрос
дежурный мусор.
- Как что?!
Наркотики покупать приехали (знал бы он, что Я нисколько его не обманываю)! К
другу в гости, в смысле, ехали.
Посещение
мусарни, как Я и предполагал, ничем страшным для Нас не обернулось. Избитых
юношей, дизайнеров по интерьеру (Я угадал! Требую зеленый супер-приз), двадцати
четырех лет от роду (херово семиты сохранились, однако), уже отправили
домой. Нас же еще будут держать около
получаса («Вы же, ребят, наверняка заходите догнать парнишек»). Глаз уже Нас
явно не дождался... Мне осталось поместить в ухи наушники и врубить старых добрых E.S.T.
- Ей,
пожарник, чего ж Ты со шлангами управляться не умеешь? – слышу Я сквозь пение
Сагадеева голос дежурного, обращающегося
к лейтенанту Громофону.
- У Нас не
шланги, а пожарные рукава, - обиженно отвечает Громкий. Он всегда очень
ревностно относился к правильному обозначению пожарной терминологии («Нет слова
пожарник, есть – пожарный!»).
- С рукавами
Ты, лейтенант, может, и неплохо обращаешься. Я же говорю про тех двух шлангов.
Неужто нельзя было с этими мудаками-еврейчиками договориться по-хорошему?
- Видимо
нельзя, - угрюмо отвечает Гром. Ему до сих пор обидно за пропущенный удар в
печень.
На этой минорной ноте и закончилось наше
пребывание в местах не столь отдаленных. Герои продолжили путешествие (перед
этим, Мне, правда, пришлось провести воспитательную беседу с Громким, на тему
«В следующий раз во время мажечей слушайся Меня, более опытного товарища»).
Мы уже
совершили акт купли-продажи (марихуаны). Только что отзвонился Костя. Он, как Я
и предполагал, оказался мудрее Нас, сделав ноги. Он Нас четверых (Меня, Грома,
Гусева и Траву) с нетерпеньем ждет к себе в гости. Громкий пытается поймать
авто, ибо Глаз Нас действительно, не дождался (вот гад! Всего-то на полтора-два
часа задержались). А остановить авто чрезвычайно трудно, по причине наличия в
наших рядах РАСКЛАДУШКИ, на которой Я сейчас удачно пристроился, сидя на
обочине.
- Может хер бы
с ней, а?! – спрашиваю Я парней.
- Вот уж,
дудки! – заявляет Мегафон. – Я ее никуда не брошу. Столько уже за компанию с
ней было проделано за сегодняшний вечер. Она, даже, в метовке с Нами
побывала...
Все-таки, Мы
поймали какой-то трешмобиль. На этом все Наши злоключения закончились. Нету
более нужды выть на полную луну. Теперь
Нам светило лишь счастливое ямайское солнце.
Мы быстренько
домчались до жилища Костика (люблю Я поездки по ночной Москве за возможность гнать
на максимальной скорости). Далее все прошло по накатанной схеме: дунули,
похихикали, послушали музыку, покушали, Костя удалился по-английски спать...
Гусев
последовал его примеру, Громкий же засобирался к Кате (на Ленин бездник). Мне
же спать ложиться, что-то не улыбалось.
- А ладно, хуй
с Ним! Звала она Меня, не звала. Все равно пойду. Тем более, именинница,
все-таки не против моего участия. Опять же у Нас есть входной билет
(ганджубас)...
- А то! –
согласился со Мной Мегафон.
Когда Мы
появились в знаменитом притоне «У сестер», Мы застигли состояние морального
упадка среди присутствовавших там. Большая часть гостей находилась в состоянии
пьяного (и очень пьяного) сна. Исключение составлял лишь вечно вжопутрезвый стрэйтэйджер
Поэт (чей тэг красуется в подворотне в районе «Репы»). Он как раз завершал
деятельность по изгаживанию трусов Толстоволосого, путем их измазывания
растворимым кофе («Вот. Теперь он выглядит обосравшимся. Можна
фотографировать... Особенно круто будет, если он не появится завтра дома, а
сразу поедет в гости к девушке...»).
С сияющими как
медный таз лицами, Мы вручили имениннице свой многострадальный подарок. Была
так же рассказана душещипательная история о том, как Мы помогли
бабушке-ветеранке, а она, в знак благодарности, одарила Нас фронтовой
раскладушкой (Ну не рассказывать же Елене правду о том, что подарок был найден
на помойке?). Лена с кривой, но вежливой
улыбкой приняла Наш подарок. Зато, действительно, обрадовалась входному
билету...
Да... Очень
тяжкий и богатый на испытания, выдался сегодня день. Желание сна наступало
неотвратимо. Причем оно стало таким сильным, что покидать это помещение, как Я
раньше планировал (покурив плана), отпало всякое желание. Было, правда, одно
«но». Все спальные места были заняты ТЕЛАМИ. Конечно, можно было поступить
обычным способом, отправив чье-нибудь тело на пол (к примеру, Петю Шаманского –
он, явно самый бесчувственный), но Я слишком позитивен и надут, для этого.
Но не зря же
Мы таскали за собой столько времени наш Подарок. Вот РАСКЛАДУШКА и пригодилась...
*************************************************************************
Утро встретило
Меня песнопением Шаманского:.
- В коробке с
карандашами, рисует снег художник...
- В коробке с
карандашами – большие ягодицы!
По ним гуляют птицы с огромными ушами.
Вы все на свете найдете в коробке с
карандашами,
Когда кислоты сожрете, Вы это поймете сами!!
– дополнил Петино творчество Мой хриплый утренний голос.
Подъем быстрый
и бодрый, холодильник белый и холодный. В холодильнике пиво...
И вот Я уже на
пути к бастиону Константина. В руках бутылка «Хольстена», в карманах – еще две.
Я только что созвонился с ним. Они с Гусевым уже проснулись, почистили перышки,
готовят пиццу... Еще и дуды остаться должно добавил внутренний голос.
- Сигареты не
будет? – прерывает Мои мысли голос молодого человека отделившегося от группы товарищей.
- Не курю и
Вам, уважаемый, не советую. Это вредно, знаете ли, в Вашем во...
Удар в скулу
прерывает Мои не очень трезвые словесные изыскания и опрокидывает Меня на
бренную землю. «Ну, ни хуя ж себе?!» Вроде бы на людном перекрестке, рядом одноименный
универсам, средь белого дня...
Этот пиздюк, Я
даже, лица его не разглядел, сделал повторный замах. Дальше все произошло, как
в песне ВИА «Хуй забей»:
А Я,
обосравшись с испуга,
Говно из сапог
выгребал.
Да Я, блядь,
за лучшего друга,
Стрельнул наугад
и попал!
Вот так же и
Я. Выстрелил бутылкой во врага и попал в цель... Противник рухнул, как
подкошенный, Я же не стал ждать реакции его друзей и поспешил сделать ноги. Моя
фамилия не Гастелло. Он герой – Я бухой.
Вбежав в Костину квартиру, я отдышался. Меня встретил
аромат свежеприготовленной пиццы.
- Ты чего это
такой возбужденный? – встретили Меня хром Гусев с Костей.
Я поделился
своими злоключениями. Мои друзья, хотели было отправиться на вылазку, но Я
предположил, что вражины, навряд ли ждут Нас на том же месте. К тому же,
как Я уже отметил, пицца готова...
Мы поели,
дунули, разошлись по домам.
Это Я думал,
что по домам. Но ганджубас вшторил, что-то уж слишком сильно. Нет. Домой Я не
хочу. Ноги сами уже несут Меня назад, в гости к Кате, где веселье должно было
бы перейти на качественно новый уровень...
Всю
опохмелившуюся компанию во главе с даже не опохмелившимся, а просто пьяным Петей Я застал практически в
дверях. Решено открыть сезон пьянок под открытым воздухом. Очень хорошо, что Я
их застал, очень неплох и open air
(погода, действительно, шепчет).
Дальше
случилось многое, но что именно и в какой последовательности, Мой мозг,
разбавленный большим количеством хмельного пива, помнит малое...
Верно, поют Direktori:
Пей вволю пива
И пиво волю даст!
После поглощения шашлыка с пивом, да вином красным, была поездка в центр. Тверской бульвар сменялся Гоголевским, Малая Бронная - Большой Полянкой...
Пиво сменялось
травкой, коньяк – водкой...
Blue Eyed Devils, в плеере сменялись Де
Фазом, Voodoo Glow Sculls
– Но реморзем...
И вот Мы осели в культовом месте с названием «Прогноз погоды»...
Шумная и веселая толпа, пьяные качества, громкая музыка - атмосфера вселенского праздника. Костя пытается прорваться к барной стойке. Громкий отправился с подобранным (практически с пола) в «Прогнозе» Толстоволосым (он, все-таки заехал домой и сменил трусы) за водкой на улицу (там ведь дешевле). Я танцую танцы.
Ух Ты!! Какая качественная деечка крутится под «Хафанану» Африка Симона. Она непременно будет Моей... Подтанцовываю.
Ага... Будет... Как же. Вокруг нее вертится какой-то широкоштанный Джимми Раквай. Видимо – бой-френд. Облом. Танцую дальше.
Костя уже купил пиво. Теперь и он танцует. Громкий с Толстоволосым уже купили водки. Они пляшут...
Опа! Опаньки! Опапусеньки! Моя ненаглядная танцовщица чем-то недовольна! Она топнула стройной ножкой. Она, в гневе! Она движется на выход. Ейный широкоштанный ебырь, хныкая что-то в свое оправдание (что они, интересно, не поделили?) плетется за ней следом... Я, двигаясь по синусоиде («Сделало дело кислое вино!»), устремлюсь следом (нельзя же упускать такой шанс).
На улице Я настигаю бранящихся. И что же видят глаза Мои?! А видят они подтверждение старой поговорки: милые бранятся – потом сексятся... Они еще секунду назад были практически в состоянии разрыва, теперь же она изящно запрокинула головку, а он сантиметр за сантиметром исследует губами ее длинную изящную шейку.
Я стою, как вкопанный, гладя на сие завораживающее зрелище (не хуже, блин, «Эммануэли»). Джимми, видимо вторым зрением, узрел Меня и оглянулся:
- Эй, приятель (это он Мне?!), а билет Ты купил? Чтоб на эротику-то смотреть?
Ну все!!! Это финальная капля... Нет это не Я ударил его левым хуком в бородатый подбородок, а затем прямым правым в пропирсингованный нос. Это алкоголь добил сначала Меня, а затем и его...
Играю роль... Такую роль!
Да, в этой роли, безусловно, Я – король!
А что она? А что она?
Она по прежнему не Мной увлечена... Так, по-моему, пел Караченцов?
Пьяный сделал свое дело. Пьяный хочет уходить, убегать, уползать (только небытие знает, что же он действительно хочет).
Карету Мне!
Карету! Сюда Я больше не ездюк! Ездун?! Ездец! Нет...Ну и нажрался ж Я,
пиздец...
*************************************************************************
Я вырвался из
сна. Где Я?! Неужто дома? Дома, но у Кости.
Значит, опять:
не брит, не зарядившийся, толком не умывшийся... Зато еще ганджы немного
осталось на завтрак...
Мы вышли из
подъезда, и только тут обнаружилось, что Громкий проебал свою ксиву.
Ту самую,
много раз выручавшую Нас по мелочам и не
только по мелочам.
Ассоциативно,
вспомнился случай:
Стоим Мы с
Громом в укромном местечке, писаем. Вдруг откуда не возьмись, мусоренок,
появись! Он не шел к нам, не бежал – он
ЛЕТЕЛ, его, видимо, несло на крыльях счастье.
- Ваши
документы?! – радостно воскликнул он.
- Здравия
желаю! – ответил Громкий, как раз в тот день, получивший младшего лейтенанта.
Он одной рукой показал документ, продолжая в другой держать орган, завершая
начатое...
Отдав честь
(нам, ссущим!), он, так и не приземляясь
на грешную землю, улетел восвояси.
А теперь этого
самого документа не стало. Куда он мог деться? Остаться в клубе? Потеряться в
одном из драчингов? Уехать в машине? В любом случае, на его возвращение
надеяться без мазы...
Мы выпили. Помянули
ксиву.
- Не стоит ее
поминать, Мост, - сказал поникший Громкий. – Выпей лучше за бездник своего
Адика Шикельгрубера. Мне же предстоит сегодня вставать раком. Так что, Я на
сегодня пас...................
А вечером
город пал....
*************************************************************************
ЭПИЛОГ
Сегодня,
проходя по улице Магаданской, Я узрел, стоящую рядом с помойкой, Нашу
РАСКЛАДУШКУ. Конец ее гулянке! Всему когда-нибудь приходит конец.